Татьяна Лях – талантливая белорусская пианистка, которая вот уже несколько лет проживает в Германии.
Несмотря на молодость, Татьяна, лауреат многих международных музыкальных конкурсов, успешно выступает в престижных залах Европы. Нам удалось задать ей несколько вопросов после концерта, который состоялся в барселонском Дворце каталонской музыки в начале мая.
– Татьяна, начнем с детства, ты из музыкальной семьи?
– Да, мой папа – дирижер симфонического оркестра Белорусского театра оперы и балета Лев Лях. Правда, он однажды сказал, что, если таланта не будет, то в музыку меня не пустит, дабы не позорить фамилию. Сначала меня отдали в обычную музыкальную школу. Впоследствии, выиграв детский музыкальный конкурс, я поступила в Минский лицей для одаренных детей.
– Многие известные музыканты вспоминают, что в детстве их через силу заставляли учиться музыке, как было в твоем случае?
– Меня тоже заставляли. Ни один нормальный ребенок не захочет добровольно заниматься по 5 часов в день в статичном положении. Я считаю, что это достаточно тяжелая профессия, для избранных. Профессиональный музыкант, который хорошо играет, вдохновляя людей, должен, помимо техники, иметь невероятные «мозги», крепкую нервную систему.
– Когда ты поняла, что музыка стала твоей профессией, призванием?
– С пяти лет я росла в театре, ожидая отца после выступлений. Волею судьбы я, наверное, раз 200 просмотрела «Жизель» за свою жизнь. Весь репертуар Белорусского театра оперы и балета я знала наизусть. Я была сложным ребенком, поскольку эмоции, темперамент и тяга к чему-то новому просто зашкаливали. Были конфликты в школе, потому что я всегда была «другая». В 90-е годы начинались новые веяния, все хотелось попробовать – волосы перекрашивались в зеленый цвет, носились сережки. Школа (минский лицей) была очень строгая, советской закалки. Педагогов это не устраивало, потому что все любили «причесанных девочек».
После отъезда за границу произошел перелом. Я начала учиться у очень серьезных музыкантов: Лобанова, партнера Рихтера, потом познакомилась с Виноградовой, которая работала ассистентом у Льва Наумова, блестящего пианиста, ученика основателя русской школы Нейгауза. Мне было 18. Конечно, я уже имела солидную техническую базу, но именно в этот момент я поняла, что не смогу жить дальше без музыки. Появилось желание овладеть роялем настолько, чтобы это не просто нравилось публике, но и удовлетворяло меня саму. Началась огромная работа, была поставлена задача заниматься по 7 часов в день, этот период продолжался два года. С деньгами, естественно, было очень туго, приходилось летом зарабатывать на весь учебный год.
– Почему ты выбрала именно Германию? Стечение обстоятельств?
– На тот момент большая часть русской музыкальной элиты собралась именно в Германии. Тяга к тому, чего я не знаю и хочу узнать, меня толкнула на переезд. К тому времени двое моих друзей уже обосновались там. Один из них, известный композитор Валерий Воронов, рассказывал мне о Пендерецком, учениках Шостаковича, Третьякове, Броне, Версаладзе, Гутмане – все эти люди оказались в одном и том же месте в одно и то же время.
– Тем не менее в такой развитой культурной среде, наверное, было сложно добиться признания?
– Я считаю, что мне там намного легче. Меня уважают, принимают и могут оценить то, что я делаю. Мнение профессионалов такого уровня очень ценно. Могу сказать, что как музыкант я здесь просто счастлива.
– Какие композиторы или произведения тебе ближе, есть ли любимые?
– Не могу ответить однозначно, потому что все-таки это моя профессия, и, если мне что-то не нравится, я стараюсь найти то, что меня «зацепит» в этом произведении, и потом в него просто влюбляюсь.
– Предпочитаешь сольные концерты или с оркестром?
– На сольных концертах ты свободен, но это сложнее. Ты один должен 2 часа играть, поэтому требуется потрясающая форма, хорошее душевное состояние. Когда играешь с оркестром – находишься полчаса на сцене, и это какая-то массовая эйфория, невероятное удовольствие от работы в команде.
– А современная музыка тебе нравится?
– Я считаю, что музыка создана для эмоций, для души, что в принципе сложно применить к большинству современных авторов. Если музыка затрагивает человеческую душу, а не только ум, то тогда это гениально. Поэтому к современной музыке отношусь не то чтобы прохладно, но спокойно.
– Много гастролируешь? Есть еще залы, страны, в которых хотелось бы побывать?
– Мне кажется, что я объездила уже весь мир. Мне посчастливилось играть с варшавским оркестром, оснобрюгским, в ансамбле с прекрасными инструменталистами, например, с виолончелистом Даниэлом Мюллер-Шотом, лауреатом первой премии Ростраповича Марией Элизабет Хекер, талантливой скрипачкой Натальей Лихопой.
Оч
ень хотелось бы побывать в Японии. Мне много рассказывали о культуре этой страны, отличных концертных залах и японской публике.
– Расскажи, пожалуйста, немного о своей семье. Чем занимается твой муж?
– Муж – немец. Мы уже вместе 7 лет. Познакомились на концерте, он переворачивал мне страницы. То есть изначально был плюс: он понимал в нотах (смеется). Тимо занимается продюсированием одного популярного шоу в стиле 30-х годов Max Raabe. Будучи причастным к миру музыки, муж меня понимает, что очень важно для людей нашей профессии. Тимо, например, занимается с ребенком, когда я на гастролях, дает мне передышки.
– А ребенок уже играет?
– Сыну сейчас 2 года. Теперь, научившись ходить, первым делом после пробуждения он направляется к роялю и играет. Возможно, пока просто подражает мне. Наверное, уже понимает, что мама и рояль – это одно и то же.
– В завершение ты смогла бы сформулировать, почему занимаешься музыкой?
– Да, я часто задавалась этим вопросом: «Зачем?» Потому что люди приходят, потому что я хочу показать, какая я особенная? Нет. С такими амбициями можно заниматься музыкой, когда тебе 15 лет, – чисто юношеский максимализм. Сейчас я хочу заставить себя играть так, как я наметила, когда мне интересно, меня «задевает» – возможно, это прозвучит эгоистично, но именно в этом и заключается моя цель – развиваться и эволюционировать как музыкант.